Неточные совпадения
Клим Самгин был очень доволен тем, что решил не учиться в эту зиму. В университете было тревожно. Студенты освистали историка Ключевского, обидели и еще нескольких профессоров,
полиция разгоняла сходки; будировало сорок два либеральных профессора, а восемьдесят два
заявили себя сторонниками твердой власти. Варвара бегала по антикварам и букинистам, разыскивая портреты m‹ada›me Ролан, и очень сожалела, что нет портрета Теруань де-Мерикур.
— Избит, но — ничего опасного нет, кости — целы. Скрывает, кто бил и где, — вероятно, в публичном, у девиц. Двое суток не говорил — кто он, но вчера я пригрозил ему
заявить полиции, я же обязан! Приходит юноша, избитый почти до потери сознания, ну и… Время, знаете, требует… ясности!
— Простите, что беспокою, Клим Иванович, но доктор не хочет выписать меня и угрожает
заявить полиции, а это — не надо!
Время было таково, что начальник отделения департамента
полиции исполнительной, коллежский советник Власов, пораженный всем, что он встретил на каторге, прямо
заявил, что строй и система наших наказаний служат развитию важных уголовных преступлений и понижают гражданскую нравственность.
А потом ты должен пойти в
полицию с ее билетом и
заявить, что вот такая-то Любка нанялась служить у тебя за горничную и что ты желаешь переменить ее бланк на настоящий паспорт.
Мужички и дворовые побоялись что-нибудь
заявить начальству,
полиция не вмешалась, так дело и замялось.
Мисаил был рад себя
заявить. Но, как человек небогатый, попросил денег на расходы поездки и, опасаясь противодействия грубого народа, попросил еще распоряжения губернатора о том, чтобы местная
полиция в случае надобности оказывала ему содействие.
— Когда я его стал будить, — рассказывал Руммель, — он начал ругаться, вынул револьвер, грозил всех перестрелять, а когда я сказал, что пошлю за
полицией, — он
заявил, что на
полицию плюет и разговаривать может только с плац-адъютантом. Мы уже посылали за
полицией, но квартальный его знает и боится войти: застрелит! — закончил содержатель буфета.
Нашлись смельчаки, протащившие его сквозь маленькое окно не без порчи костюма. А слон разносил будку и ревел. Ревела и восторженная толпа, в радости, что разносит слон будку, а
полиция ничего сделать не может. По Москве понеслись ужасные слухи. Я в эти часы мирно сидел и писал какие-то заметки в редакции «Русской газеты». Вдруг вбегает издатель-книжник И.М. Желтов и с ужасом на лице
заявляет...
Вы именно должны теперь публично
заявить, что вы с этим не солидарны, что молодец уже в руках
полиции, а что вы были необъяснимым образом обмануты.
А он — не понял, да в
полицию и
заяви на меня, ну, сейчас приходит околоточный: «Вы Лобковичу-еврею дали денег?» — «Дал».
Однажды ночью она выбрала все деньги из его карманов и ушла, оставив записку на клочке бумаги, выдранном из поминанья, — просила не
заявлять полиции о краже: попросить у него денег не хватило смелости у неё, и не верила, что даст он.
В один прекрасный вечер он вылетел на воздушном шаре за пределы не только столицы, но даже и Московской губернии. Забеспокоились кредиторы,
заявили в
полицию, а один из самых злобных даже требовал, чтобы
полиция привлекла его за нарушение подписки о невыезде.
— Пашпорт! Что в нем?! За пашпорт нашему брату достается… Сегодня или деньги, али
заявлю в
полицию, по этапу беспашпортного отправят… Уходи!
Тут он
заявил полиции о краже, ему обещали найти, он ждал две недели, проел все свои деньги и вот уже вторые сутки не ел ни крошки.
— Почему же вы не
заявили полиции? Это — её дело, батенька, и это ваша обязанность.
С необыкновенной для него быстротой Яков Артамонов соображал: конечно, надо оставить Носкова тут у забора, идти в город, позвать ночного сторожа, чтоб он караулил раненого, затем идти в
полицию,
заявить о нападении. Начнётся следствие, Носков будет рассказывать о кутежах отца у дьяконицы. Может быть, у него есть друзья, такие же головорезы, они, возможно, попытаются отомстить. Но нельзя же оставить этого человека без возмездия…
— Так, — сказал жандарм, гася папиросу о ствол ружья, и, снова глядя прищуренными глазами прямо в лицо Якова, внушительно начал говорить что-то не совсем понятное; выходило, что Яков поступил незаконно, скрыв от
полиции попытку грабежа, но что теперь уж
заявлять об этом поздно.
Возвратясь домой (Бенни жил в редакции, где все в это время заняты были обстоятельствами ужасного бедствия), Бенни разделял общее мнение, что вредных толков, распространяющихся в народе о том, что Петербург поджигают студенты, скрывать не следует, а, напротив, должно немедленно и энергически
заявить, что такие толки неосновательны и что, для прекращения их,
полиция столицы обязана немедленно назвать настоящих поджигателей, буде они ей известны.
—
Полиция обязана прийти, коли убийство сделано! — нахмурившись,
заявил Четыхер. — Я порядки знаю — в пожарной команде служил…
Когда же m-lle Орлик очень серьезно
заявила ему, что кошка принадлежит одной из пансионерок и что ее украли у них из пансиона и пригрозила
полицией, — хозяин балагана видимо смешался и сказал, что он ничего не знает, и что кошку ему принес его ученик «Король воздуха», за которым и послал тотчас же.
Предугадывая, что к этому времени вся
полиция будет на ногах и свободным проездам может встретиться помеха, воевода решил начать выезд из домов в понедельник 22-го апреля, когда
полиция, успокоясь, предастся отдыху, с тем чтобы к вечеру быть всем на местах, 23-го формировать и устраивать шайки, и в ночь на 24-е число открытыми действиями
заявить в разных местах о повсеместно вспыхнувшем мятеже.
«
Заявить полиции! — мелькнуло в ее голове. — Но это будет, несомненно, оглаской. Спросят, кто мать этой девочки? Где она живет? Чем занимается?»
— Как хотите… Идите тогда, ищите ее по дому, объявляйте всем о бегстве вашей дочери…
Заявляйте полиции… Впрочем, последнего, я вам делать не советую, для вас
полиция нож обоюдоострый. А я, я уйду…
Свидетели, Михаил Дмитриевич Маслов и участковый пристав санкт-петербургской
полиции Мардарьев, показали, что Николай Герасимович действительно
заявил Владимиру Григорьевичу о безденежности его векселя, как одного из данных им господину Соколову для учета.
«Что-то тут есть», — подумал казак и стал примечать. Когда молодая полячка вышла ночью к тарантасу, он притворился, что спит, и явственно услыхал мужской голос из ящика. Рано утром он пошел в
полицию и
заявил о том, что полячки, какие ему поручены, не добром едут, а вместо мертвых везут какого-то живого человека в ящике.